Суд неправедный

«Распни его!» — так назвал художник Иван Глазунов свою картину, посвящённую евангельскому событию, происшедшему незадолго до Распятия и Воскресения Христова. Понтий Пилат судит Иисуса Христа. Люди судят Бога…

Суд – это всегда диалог, спор между обвиняемым и судьёй, своего рода состязание между ними. Суд прокуратора Иудеи Понтия Пилата, совершённый над Иисусом Христом, — исключение из этого правила.

Иисус был приведён к правителю иудейскими священниками и старейшинами, которые на своём собрании решили предать Спасителя смерти. По тогдашним законам, лишь у наместника римской империи было право выносить смертный приговор. Выслушав обвинения, Понтий Пилат начал собственное расследование.

На картине Ивана Глазунова обвиняемый и судья стоят по краям каменного помоста – лимфостратона, как на чашах весов. Иисус не борется, не доказывает, не вступает в диалог, не прибегает к последним доводам, не действует в целях самозащиты. Когда первосвященники, не имевшие достаточно свидетельств, чтобы предать Его смерти, спросили «Ты ли Иисус, Сын Божий?», Он спокойно ответил утвердительно, заранее зная, то будет обвинён книжниками в богохульстве. И на вопрос Понтия Пилата «Ты ли царь Иудейский?» отвечал прямо: «Царство мое не от мира сего. Я на то родился, и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об Истине». А нуждается ли Истина в защите? Спаситель уже все сказал и потому молчит. На лице его смирение и величайшая грусть. Но не о своей судьбе печалится Господь, так как знает, что Ему, Сыну Божию, суждено пострадать, быть распятым и воскреснуть из мертвых в третий день. Печалится он о людях, не ведающих, что творят.

Но согласно Писанию Понтий Пилат повторял: «Я не нахожу ничего достойного смерти в этом Человеке» и предлагал первосвященникам, книжникам и народу отпустить Его. Пилат даже распорядился бичевать Иисуса, чтобы этим наказанием удовлетворить толпу. Вспомнив об обычае отпускать перед иудейской Пасхой осужденного на казнь, он предлагал народу: «Кого хотите, чтоб я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?» И те отвечали «Варавву».

Разве походил на разбойника Иисус, одетый в багряницу, словно в кровавое рубище, с венцом из терниев, величественный, несмотря на все унижения? Господь в унижении Своем, больше, чем во славе и царственном блеске, проявил все духовное величие и нравственную красоту истинного Человека.

Спаситель возвышается над всеми. Но он одинок, вокруг него нет опоры, поддержки, вокруг него пустота. Весь мир, обычно пребывающий в распрях, объединился, чтобы предать Иисуса на смерть. Кажется, против него – вся сила могущественной Римской империи.

Внизу бушует чернь. Народ, встречавший недавно Иисуса в Иерусалиме пальмовыми ветвями и восклицавший: «Осанна в Вышних, Благословен Грядый во имя Господне», — ныне кричал: «Распни его!»

Картина «Распни его!» — дипломная работа нашего современника, художника Ивана Глазунова. Впервые увидев её на выставке, ценители отмечали мастерство, с которым выполнена многофигурная композиция, безукоризненное владение цветом. Но чтобы обратиться к евангельским сюжетам, нужна не только техника, но и духовная зрелость. Трудно поверить, что картина написана молодым человеком двадцати четырёх лет.

Иван Глазунов просто не мог не стать художником. С детства его окружала атмосфера, которая не могла не зародить интереса к искусству. Его отец – известный художник – Илья Глазунов, знаток и ценитель русской живописи и русской истории. Иван подолгу наблюдал за работой отца в мастерской, посещал его выставки, сопровождал в поездках по древним русским городам, бывал с ним в Троице-Сергиевой Лавре, Суздале, Новгороде, Ростове Великом. Иван мог часами смотреть, как его мать – художник-декоратор Нина Александровна Виноградова-Бенуа трудилась над эскизами костюмов к операм русских композиторов – «Князю Игорю» А.П. Бородина, «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н.А. Римского-Корсакова. Вот как вспоминает сам Иван Глазунов родительский дом: «Мне кажется, родителей влекла только красота тех вещей, которые вторили их внутреннему миру, а не бытовое благосостояние. На голом окне могла появиться петербургская ампирная лампа, а на пустой стене – спасённая из какого-нибудь коровника под Переславлем-Залесским, ещё не отреставрированная икона… Когда мы возвращались с уроков домой, попадали в другой мир. Там – блочная школа, портрет Ленина, октябрята, а тут – храмы, картины, иконы. Навсегда в родительском доме для меня будут невыразимо, томительно близки: запах масляных красок и бутылок с лаком, лики икон в косых пыльных лучах света в мастерской отца, долгие синие сумерки в окнах, полуприкрытых по-петербургски ампирными занавесками… В этом мире моих родителей я вырос, полюбил всё то, что они научили меня любить и что сейчас так волнует и мучает меня».

О своём детстве у него сохранились только счастливые воспоминания. Он не запомнил никаких ссор между родителями. Они были авторитетом для него. Как вспоминает сам Иван Глазунов, в семье были часты беседы о «корнях». Имена предков Ивана Глазунова звучали на протяжении русской истории, что трудно понять, в чём причина обращения молодого художника к исторической живописи – в любви к истории, в родственных ли чувствах.

В исторической живописи Иван попробовал себя, ещё, когда учился в художественной школе. Его дипломной работой стало полотно «Крещение Новгорода». С тех пор Древняя Русь стала постоянной любовью мастера. Особо интересен цикл работ Глазунова, посвящённый костюмам людей допетровского времени. Любовь к костюму Иван Глазунов унаследовал от матери. Во время учёбы в институте им. В.И. Сурикова он проходил студенческую практику в Вологодской, Архангельской областях. Молодой художник старательно зарисовывал древние кокошники, вышитые платки, рубахи, паневы, которые местные жители ещё хранят в своих сундуках.

На Русском Севере Иван Глазунов познакомился с деревянными храмами и буквально открыл для себя древнерусское зодчество и иконопись. И почувствовал желание самому писать иконы. Одну из своих первых работ – икону архангела Михаила, написанную им в традициях и по технологии древних живописцев, он подарил кафедральному собору особенно любимого им Великого Устюга. Затем Иван Глазунов принимается за роспись храмов. При его участии заново расписан храм Вознесения Господня на Большой Никитской в Москве, а также храм Успения Пресвятой Богородицы в Верхней Пышме в Свердловской области. Храмы и монастыри красуются на пейзажах Ивана Глазунова, в том числе особенно любимый им храм в Москве – церковь Вознесения в селе Коломенском.

В недавнем прошлом выпускник Суриковского института, ныне Иван Глазунов – преподаватель Всероссийской Академии живописи, ваяния и зодчества. Верный своим интересам, он работает и преподаёт в мастерской исторической живописи. И у него ещё много творческих задумок.

Публикация подготовлена по материалам из открытых источников.