Рубрика-рассказ к 80-летию начала Великой Отечественной войны. Рассказы для этой рубрики взяты из книги Дмитрия Шеварова «Ушли на рассвете», опубликованной в «Российской газете». Книга посвящена судьбам и стихам 25 молодых поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Название книги так верно отражает жизнь этих молодых ребят, почти мальчиков 19 и 20 с небольшим лет…
***
«Вспоминайте изредка обо мне…»
Фото с сайта cont.ws
Юрий Дивильковский, 19 лет, связист во взводе управления 53-й гвардейской танковой бригады 6-го гвардейского танкового корпуса.
Погиб 5 марта 1944 года в бою при освобождении Украины.
Пять юношей, уходящих на фронт. Худые, в слишком широких шинелях, с винтовками. Совсем ещё мальчики. Ни один памятник в Москве, поставленный погибшим на войне, не берёт за душу так, как этот, в Столовом переулке, стоящий на консоли на стене 110-й школы (сейчас № 2123), открытый 22 июня 1971 года. На памятной доске – больше ста фамилий. Это все – выпускники ОДНОЙ московской школы, погибшие на войне. 100 выпускников из одной школы Москвы!
Автор скульптурной композиции «Реквием. 1941 год. Моим одноклассникам, погибшим на войне» художник Даниэль Митлянский прошёл войну. Учился в одном классе с теми ребятами, которых увековечил: Юра Дивильковский, Игорь Купцов, Игорь Богушевский, Григорий Родин и Габор Рааб.
Юра Дивильковский родился в Москве. В детстве жил с родителями во Франции, где в 1935 году в автомобильной катастрофе погиб отец, а у Юры был повреждён позвоночник. Учился в 110-й школе им. Ф. Нансена. Писал стихи с детства и к 9-му классу получил первое признание как поэт. Был редактором школьной стенной газеты. В десятом классе завершил работу над эссе «Пути развития современной поэзии».
Из дневника Юры Дивильковского:
«22 июня 1941 г. Воскресенье. Первый день войны. Теперь войны не объявляются, а начинаются – я даже не помню, чьи это слова, но они приобретают сейчас новый, грозный и строгий смысл, потому что война началась.
Первую половину дня Москва живёт как обычно. В то время, как пограничники своими телами преграждают путь германским армиям и ценою многих и многих жизней останавливают её первый, страшный порыв, мы по случаю воскресного дня дольше обычного лежим в постелях, завтракаем, болтаем, читаем газеты, в которых нет намёка на события.
Маму вызывают на работу. Около двух она звонит по телефону: «Слушали радио?». Должно быть, за границей опять какие-нибудь события, думаю я.
– Нет, а что?
– Говорил Молотов.
–…С кем? – Подразумевая: «с кем война?»
И угаданный в какую-то долю секунды ответ:
– С Германией.
Несколько минут сижу за столом, стараясь подавить волнение. Непрерывно работает радио – передают речь Молотова, военные марши, приказы по противовоздушной обороне. Потом в школе. Затем дома – таскаем на чердаки песок и воду…»
Юра был призван Краснопресненским РВК 27 июля 1942 года и направлен на учёбу в Высший Военный гидрометеорологический институт в городе Ленинабад Узбекской ССР, а вскоре – в миномётное училище, располагавшееся в том же городе.
Из-за болезни позвоночника и близорукости Юра был отчислен из училища и направлен рядовым в одну из строевых частей, дислоцированных в Средней Азии. Переболел малярией. С диагнозом дистрофии второй степени Юру отправили в отпуск. Около месяца лечился дома в Москве и ушёл на фронт.
Погиб 5 марта 1944 года в бою при освобождении Украины. Похоронен в селе Купель Каменец-Подольской области.
Его младший брат Сергей Дивильковский сохранил письма, стихи и дневник Юрия.
А еще 2 марта 1942 года, за несколько месяцев перед уходом в армию, Юра написал стихотворение «Эпитафия», а также завещание, обращённое к девушкам-ровесницам и младшим друзьям, которые в силу возраста не успеют на войну, а потому останутся жить.
Завещание 17-летнего Юрия Дивильковского.
«Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, составляю этот документ, имеющий силу завещания. Единственное, чем я безраздельно и бесспорно владею, – это моё «я», моя человеческая сущность. Его я завещаю своим друзьям, ибо я хочу, чтобы оно продолжало жить, независимо от моей судьбы…
Мы принадлежим к дезориентированному поколению. Нашими предшественниками были люди начала века и люди великой Революции. В этом качестве нашего поколения была наша сила. Оно могло стать созидателем огромных интеллектуальных и художественных ценностей. В своей среде мы уже видели мыслителей, поэтов, которые должны были положить начало культуре будущего, культуре коммунизма.
Но жизнь внесла свои коррективы. Грянула война. И мы поняли, что было нашей исторической задачей. Мы пошли в бой, зная, что погибнем, утверждая тем самым ту красоту, то будущее, которое не успели создать. В этом для нас оказался наилучший выход.
…Мы не можем принять лишь то, что нам понятно. А понять умеют немногие. Война показала выход из этого тупика. Всякий может умереть, а смерть за свою мечту прекрасна. Но не всех ждёт смерть. Останутся в живых те, кому посчастливится в этой лотерее войны, останетесь вы, наши девушки, наши подруги. Прекрасна ваша задача!.. Вам предстоит гигантская работа, которую не успели сделать мы все.
…И вспоминайте изредка обо мне, который был человеком грядущего. Настоящий гражданин грядущего – кто свободен от предрассудков и условностей, кто не боится себя и не боится, что кто-нибудь не поймёт его; кто выше всего в жизни ставит чудесное чувство любви и радость свободного творчества.
Я умер за то, чтобы таким было человечество.
2 марта 1942 г. Ю. Дивильковский».
Последняя весточка
2 марта 1944 г.
«Мама, родная, здравствуй!
За те несколько дней, что прошли с тех пор, как я писал тебе последний раз, мы сделали большой марш на танках, а сейчас третий день стоим на месте – последний отдых, вероятно, перед тем, как вступить в бой. А уж когда наши части начнут действовать, вы, вероятно, об этом услышите.
Мне, конечно, предстоят большие испытания; я первый раз пойду в серьёзное дело. Надеюсь, что окажусь достойным своего звания, я здоров, ты обо мне не беспокойся. Ещё несколько хороших ударов, и немцам капут. Тогда вернёмся домой, можно будет жить, учиться, вообще всё будет хорошо.
Привет Серёже и всем прочим.
Целую. Юра».
Из стихотворений Юрия Дивильковского
Он был поэтом неблестящим
И, не найдя стихам конца,
Погиб в сраженье, настоящей,
Почётной смертью для бойца.
Весь мир измерил он шагами
И умер просто – как и жил:
Быть может, окружён врагами,
В разрыв гранат мечту вложил;
Быть может, в небо над страною
Свой истребитель завинтив,
В последний штопор в вихрях боя
Под пулевой ушёл мотив;
Быть может, и в рывке атаки
Упал меж проволочных стрел…
Пускай прожить сумеет всякий
Так, как погибнуть он сумел.
